Александр Габриэль
А раны порой бывают не склонными к заживанью
и дышат прозрачным ядом в ответ на процесс леченья.
Они остаются болью, горячей бродяжьей рванью,
тревожащим плоть уроком неясного назначенья.
Ты с этою раной сжился, ты с этою раной спелся.
(Не плакать же, право слово, не в крике ж зайтись истошном...)
В итоге ты нынче странник, ты словно герой Уэллса,
в разбитой своей Машине застрявший в горчащем прошлом.
Тяни не тяни, Мюнхгаузен, себя из болотной жижи,
надейся на лотерею, на яркий счастливый случай —
твой воздух всё разреженней, а небо твое всё ниже,
и черной бесстрастной желчью в том небе исходят тучи.
Остатки былого лета с дождями ушли косыми,
одна лишь осталась краска в сегодняшних хмурых видах...
Но в горле твоем и в сердце занозой застряло имя —
горячее, словно магма. Последнее, словно выдох.
